Много лет Сергей Вельмискин собирал сведения о своем родственнике (родном брате своей бабушки), расстрелянном в Таре священнике Бутаковской церкви Матвее Сидоровиче Первойкине, а недавно свою статью о нём он прислал в группу «Расстреляны в Таре».
Сергей Вельмискин – «Казнённый в Таре»
(о жизни новомученника и исповедника Русской Православной Церкви Матфея Первойкина, расстрелянного в 1937 году в Таре Омской области)
Иерей Матфей. Фото из личного архива Владимира Первойкина. Источник – «Расстреляны в Таре».
Листая Книгу памяти жертв политической репрессии и реабилитированных Республики Мордовия, находим Первойкина Матвея Сидоровича, осуждённого тройкой при ПП ОГПУ по Средне-Волжскому краю 1 февраля 1932 года, проживавшего на тот момент в селе Русское Корино, Ельниковского района Республики Мордовия, обвинявшегося по статье 58-10 УК РСФСР. Приговорён к 3 годам лишения свободы, реабилитирован 3 октября 1989 года.
Ещё одно упоминание о Первойкине Матвее Сидоровиче есть в Книге памяти Омской области: священник, проживал: Омская область, Знаменский район, село Бутаково. Арестован 29 июля 1937 года. Приговорён тройкой при УНКВД по Омской области 2 сентября 1937 года, обвинялся по статье 58-10, часть 2, 58-11 УК РСФСР. Расстрелян 10 сентября 1937 года в Таре. Реабилитирован 13 апреля 1962 года президиумом Омского областного суда за отсутствием событий преступлений.
И хотя в названии места рождения есть небольшое расхождение: в мордовской Книге памяти указана деревня Мельсяны, в омской – Мельсоны, в остальном идёт полное совпадение. Речь, конечно же, об одном человеке. Дважды осуждённый как враг народа, дважды оправданный и один раз расстрелянный. Кто же он такой, Матвей Первойкин?
6 августа 1989 года по старому стилю в селе Мельсан (так написано в метрике) Пензенской губернии, ныне Республика Мордовия, Ельниковского района в семье крестьянина Исидора Кузьмина Первойкина и законной жены его Мавры Семёновны, оба православного происхождения, родился сын, нарекли Матфий. Крестили в церкви села Каменный Брод по православному обычаю на третий день. Крестными были крестьянин той же деревни Зот Первойкин и солдатка Евдокия Коновалова. Священник Алексей Надеждин, с псаломщиком Дионовым.
Он был вторым сыном. Семья была трудолюбивая, жила в среднем достатке. Был свой дом, дворовые постройки, земельный надел. Из живности имелись две лошади, корова, телёнок овцы, свинья. Семья Марфы и Сидора разрасталась. Вскоре появился ещё один сын, дочь Гликерия и последыш, Григорий, родился 1907 году. Через год после родов умерла их мама Марфа. Дети остались одни с отцом. Все обязанности легли на старших детей, а в качестве няньки для младшего Григория стала пятилетняя Луша.
Матвей был любознательным мальчиком, к тому времени закончил 3 класса сельской школы. После смерти матери школу пришлось оставить. Матвей долгое время проводил в церкви. Он находил там утешение. Не пропускал службы. Прислуживал священнику. Благо дело, церковь, где его крестили, находилась в километре от его дома. В остальном, как и все его сверстники, занимался крестьянским трудом.
В 1914 грянула Первая мировая война. Матвею шёл 17 год. Через два года его призвали защищать Родину. Так как он был грамотный, его призвали служить в драгунский кавалерийский полк. Там же, в седьмом Драгунском Кинбурском кавалерийском полку города Борисоглебск, он встретил Февральскую, а затем и Октябрьскую революции. Получив ранение, был комиссован и приехал в родную деревню Мельсяны. Здесь он женился, супругу звали Ксения. В 1918 году родилась старшая дочь Анастасия. Но долго радоваться мирной жизни молодым не пришлось. В 1919 его вновь призвали служить в Красную армию в седьмую дивизию кавалерийского полка. Учитывая ранее полученное ранение, его определили в хозяйственную часть. В 1921 году был демобилизован. И вновь вернулся в родную деревню к своей семье. Молодые жили вместе с отцом, вели хозяйство, имелась лошадь, корова и другая, мелкая, живность. В 1922 году родилась вторая дочь, назвали Марией, а в 1924 году – третья, назвали в честь матери и в честь евангелисткой сестры Марии – Марфой.
Когда начались новые экономические порядки, многие ринулись торговать, искать выгоду в быстром и лёгком обогащении. Матвей, напротив, пройдя две войны, видя гибель и страдания людей, искал тишину и утешение в церкви. Он не забывал о Боге и знал, что только Вера во многом спасала и защищала от бед, помогала людям выжить в трудные минуты отчаяния. Оттого всегда возносил молитву Всевышнему. В церкви он начал прислуживать священнику на службе, чем мог, оказывал и другую посильную помощь. Именно тогда Матвей понял, что служение Богу его призвание. В 1926 году по рекомендации священника села Каменный Брод, он стал служить псаломщиком в Ельниковской Михайловской церкви, что в пяти километрах от его родного дома. Позже вплоть до 1930 года был дьяконом этой же церкви. В Ельниках Матвей квартировал у монашки Крючковой Устиньи.
У советской власти к Вере, к верующим и, тем более, служителям культа было отношение особое. Это мы видели и читали во многих художественных произведениях. А в жизни было ещё труднее. Не доверяли священнослужителям, которые сеяли «опиум для народа». Как только в 1926 году Матвей перешёл на церковную службу, его тут же, как неблагонадежного, лишили избирательных прав и сняли с воинского учета. Начались гонения и слежка. В 1930 году Матфей по церковной иерархии получил повышение, стал иереем, и дали ему приход в селе Мордовское Корино Темниковского уезда. Но там ему долго служить не пришлось. В феврале 1931 года он был арестован за антисоветскую пропаганду.
Дело № 32756
Матфею вменялись разные «преступления». Он участвовал, якобы, в собраниях, которые проводились в келье монашки Крючковой, призывал не признавать советскую власть, агитировал против вступления в колхозы, близко общался с осуждённым антисоветчиком псаломщиком Никишевым, который был осуждён ОГПУ, участвовал в подготовке массовых выступления. Вот как отвечает на предъявленные обвинения сам Матвей Сидорович.
Из протокола допроса от 1 марта 1931 года:
«Виновным себя в предъявлении мне обвинений не признаю и объясняю: с попом Алеутским я связи не имел, за исключением только по делам своей службы. Никишев Андрей Петрович, ныне осуждённый ОГПУ, служил у нас псаломщиком (в с. Ельники. – Авт.). В деревню Александровка я не ходил и не слышал, что там было массовое выступление. Никакой работы по подготовке массового выступления с попом Алеутским я не вёл.
В Ельниках на квартире проживал у монашки Крючковой Устиньи Анисимовны, в её келье женщины не собирались, а также не знаю, у кого из монашек проводились собрания. Лично я участия в собраниях не принимал и не руководил антисоветской деятельностью монашек, направленной к срыву коллективизации и проводимых кампаний. Когда встречали красные обозы с хлебом, монашкам я не говорил, что сейчас хлеб встречают с гармошкой, а проводят за границу, нечего будет встречать с балалайкой. Монашкам я не внушал, чтобы они вели агитацию среди тёмных религиозных женщин. В чём и расписываюсь. К сему, Матвей Первойкин».
Вчитываясь в показания Матфея, видно, что за каждым его оправданием стоит чей-то донос, человеческая червоточина, желавшая вбить свой гвоздь в тело праведника. Человека, который служил людям и Богу. Шёл 1931-й, ему было 33 года – возраст Христа. Матфея год держали в изоляторе временного содержания в городе Саранске, год искали причину, чтобы отправить за решётку. Приговор был вынесен 1 февраля 1932 года: «Первойкина Матвея Сидоровича, обвиняемого по статье 58/10 уголовного Кодекса РСФСР, заключить в концлагерь сроком на три (3) года, считая срок с 14/2-1931года».
Где и как провёл свой тюремный срок Матфей, пока неизвестно. Но ясно одно, что он вышел другим человеком. Там, в концлагере, он познакомился с такими же как он осуждёнными священнослужителями разных мест, званий и чинов. Все они были осуждены за веру в Бога, за служение Христу и все были подстрижены под одну гребенку под названием «зека».
Освободившись из концлагеря в 1934 году, прибыл к себе на родину к семье в родные Мельсяны. Везде были организованны колхозы, единоличникам, а тем более осуждённым и отбывавшим свой срок за антисоветскую пропаганду, приходилось трудно. За ними была установлена слежка. За каждую провинность могли посадить за решётку. Родственники вспоминают, когда сестра Лукерья спросила его, чем же он будет теперь заниматься, церкви, мол, закрываются, приходов нет, люди же не дураки, перестали ходить в церкви. На это Матфей ответил: «Как служил, Луша, Богу, так и буду служить. А люди в церковь будут ходить, на мой век дураков хватит». В 1935 году у него родился сын Григорий. Также со слов родственников известно, что Матфей прятался от органов ГПУ в лесу и труднопроходимых болотах Шейбола, что не далеко от села Старые Пичингуши, потом в 60-х годах это болотистое место осушили мелиораторы.
Неизвестно, каким образом – по своей ли воле, через своих вновь приобретённых во время сидки в лагере друзей и знакомых или сослали как неблагонадёжного – оказался Матфей в Омской области. Там он получил приход в Знаменском районе в селе Бутаково. И служил он там до 29 июля 1937 года – в этот день его в очередной раз арестовали.
Дело № 1845 (П-137)
На предварительном допросе 1 августа 1937 года Матвею Сидоровичу не было предъявлено каких-либо доказательств его вины. И поведение его, судя по протоколам допроса, было более раскованное. Его спрашивали о том, приезжал ли благочинный Знаменского района священник Соловьёв и по каким делам? Ответ: «Да, благочинный был. Заходил ко мне на квартиру, попил воды, поговорили о делах церкви, расспрашивал о моей работе. Побыл у меня не более 30 минут и ушёл в Знаменку». В протоколе указано, что на здоровье М. Первойкин не жалуется.
Матфею 19 августа во время следствия исполнилось только 39 лет.
В последующих допросах из арестованного он стал обвиняемым. Обвинения сыпались как из рога изобилия, и методы допроса были жёсткими. Старались разными методами вышибать признания от самих обвиняемых и заставлять оговорить себя. В одном из последних допросов видно, что почерк у следователя идёт как под копирку ровно, а о состоянии здоровья Матвея Сидоровича уже указано: «Плохое». И он уже сам не мог писать, с его слов писал следователь.
После этих допросов с избиением Матфей подписывал уже всё. Что он состоял в организации служителей церкви Знаменского района под руководством благочинного Соловьёва Ф.А., что он проводил агитационную работу среди спецпереселенцев, организовал среди них контрреволюционную ячейку для ведения борьбы с советской властью. И те члены церковного совета, которые есть в каждой церкви стали автоматически обвиняемыми, как члены антисоветской группировки.
Не гнушались работники НКВД теми деньгами, которые изъяли при обыске. Для прикрытия их кощунственных действий Матфей пишет под диктовку следователя расписку, что «деньги, изъятые при обыске, одиннадцать рублей 50 копеек он получил сполна».
Дело велось быстрыми темпами. Напомню, арестован он был 29 июля, следствие началось 1 августа, а уже 2 сентября было готово решение.
Выписка из протокола № 10 заседания тройки при управлении НКВД по Омской области от 2 сентября 1937 года:
«Слушали дело № 1845 Знаменского районного отдела НКВД по обвинению Первойкина Матвея Сидоровича, служителя религиозного культа. Судим по статье 58-10 УК на три года лишения свободы – отбыл.
Обвиняется в том, что состоял членом контрреволюционной повстанческой организации. Организовал повстанческую контрреволюционную ячейку из спецпереселенцев и проводил контрреволюционную подрывную работу, ставя своей целью вооруженное свержение Советской власти».
Постановление той же тройки: «Первойкина Матвея Сидоровича – расстрелять».
Вместе с ним были казнены члены контрреволюционной группы священники Соловьёв Фёдор Алексеевич, как руководитель контрреволюционной организации и Захаров Иван Леонтьевич. Приговор был исполнен 10 сентября в городе Таре. Место захоронение там же.
И ещё 9 человек из этой контрреволюционной организации получили по 10 лет лагерей, трое из них там умерли, об остальных ничего неизвестно.
Как и все родственники осуждённых и приговорённых, родные ничего не знали о судьбе Матфея. Им говорили, что он осуждён и сослан без права переписки. Жена Матфея к тому времени была беременна пятым ребенком. В квартире им было отказано, жена и дети «врага народа» стали искать место не только для жизни, но и для ночлега. В Омской области они были чужие, не могли они ехать и к своим в Мордовию с ярлыком «семья врага народа», чтобы не привлекать и не портить жизнь своим родственникам. Да и не на что было ехать. Жена Матфея рассказывала внуку Владимиру, что приходилось работать, прислуживая чужим людям, и даже просить подаяния. От тюрьмы и от сумы не зарекайся… Понимание и уют находили они только в домах верующих в Бога людей.
Старшая дочь Анастасия была уже взрослая – 19 лет, Марии – 16, Марфе – 13, младшему Григорию – 2 года. Когда появился ещё один сын, силы Ксении были на исходе, поэтому мальчик вскоре умер. Своё пристанище они нашли в посёлке Большеречье Омской области. Во время войны старшая дочь Анастасия добровольцем ушла на фронт. В 1942 году в боях под Сталинградом без вести пропала. Остальные дети выросли, создали свои семьи. К настоящему времени никого уже в живых нет. Остались лишь внуки, которые живут в Большеречье и в других местах Омской области.
Ксения Петровна Первойкина (1889 г.р.) с внуком Владимиром. Конец 1950-х годов. Фото из личного архива Владимира Первойкина.
Реабилитирован Матвей Сидорович в 1962 году. Так как в деле было указано, что родственников не имеет, его дочь Марфа получила справку о реабилитации отца лишь 2002 году, в том же 2002 году она получила компенсацию за изъятые при обыске церковные книги.
Так закончилась земная жизнь иерея Матфея, который до конца своих дней остался верен своему долгу и своей присяге – Верой и Правдой служить Богу, быть его верным пастырем. Русская православная церковь причислила иерея Матфея, а также священников Фёдора Соловьёва и Ивана Захарова, казнённых вместе с ним 10 сентября 1937 года в г. Таре, к новомученникам и исповедникам российским, и в этот день их поминают, служат панихиды в церквях и в Сергиево-Посадской Лавре как об «убиенных за Христа ради».
Все мои поиски и данная статья о Первойкине Матвее Сидоровиче написана по благословлению настоятеля Киржачской Церкви протоиерея Виктора (Плотникова).
Сергей Вельмискин
Источник – группа «Расстреляны в Таре».