«Океан монотонности» поэта Илмира Колдашева

Поэт Илмир Колдашев – человек неординарный.  Он родился в городе Андижан Узбекской ССР, а с юности живёт в городе Таре Омской области. В нём соседствует знание культуры русских, татар и народов Средней Азии, что привнесло по-восточному яркие, порой парадоксальные образы и особое мироощущение.

Он пишет о своём поколении, тонущем «в океане монотонности», о не ценящих жизнь людях и об окружающем мире, в котором, напротив, каждый листок борется за существование с надвигающейся зимой. Но главенствующая тема, проходящая красной нитью через всё творчество поэта – тема расставания. Она звучит в его стихах ясно и горько.
Наиболее тяжелым в любовной лирике Колдашева представляется ночное время. Поэт признаётся, что его лирический герой задыхается «в объятьях ночи». Ночь представляется временем лживым и неискренним, когда разум затуманивается бессонницей, поэта захлёстывают воспоминания и главенствуют предрассудки:

«И обнажив свою нелепость,
Свои обиды, зло и боль,
Я между нами строю крепость,
Сам в свою рану сыплю соль».

«Ночь обернулась ясным утром…» [1, с. 14]

И потому поэт ждёт, чтобы «ночь обернулась ясным утром» и «Походкой величавой мудрость / пришла в предутреннюю тишь» [1, с. 14]. Утром  ему легче думается и чувствуется. «Пока заря алеет», он решает, что тяжесть на душе – признак её наличия, хотя все ответы он искал «сердцем изо льда», то есть был эмоционально скован, а вокруг – лишь «Зеркал холодная страна», возвращавшая герою его собственную холодность.

Ночь – время лживое и непонятное, когда «В небе звёзды как слёзы у пьяницы, / А луною смеются уста» [2, с. 5], и значит слёзы неискренни, как у пьяницы, они перебиваются смехом, лунной улыбкой ночи. Ночь насмехается над поэтом. Но Колдашев уходит от банальной и чёрствой реальности, в том числе прибегая к использованию инверсий, как например, «Шипов колючие слова».

Его лирический герой стремится вырваться из «океана монотонности», из привычного состояния существования сегодняшним днём, когда люди лишь «хотят дожить до срока», устали от всего вокруг и тонут «в житейской <…> круговерти». Поэт находит в этой погруженности в бытовую рутину и монотонности серых будней проблему своего поколения, которое в пору штиля не «ищет бури» в свои паруса, но лишь маются и стенают о безысходности.
Противовесом людям, не ценящим собственную жизнь, в стихах Колдашева выступает природа, в которой борьба за существование и желание выжить гораздо явственнее, чем в «океане монотонности» человеческого общества. Даже осенние листья, которые больно сечёт холодный ветер, стремятся дожить до грядущего дня, увидеть солнце, напитаться живительной силой его лучей: «И каждый лист мечтал увидеть первым / Чуть греющее солнце утром ранним» [2, с. 5].

Вот и получается, что в поэзии Илмира Колдашева более живой, яркой, эмоциональной, более человечной выступает окружающая человека природа, а не сам человек. Автор меняет местами homo и окружающий его мир. Человек, не ценящий  свою жизнь и тонущий «в житейской круговерти», ему менее интересен, чем природа, в которой каждый листок цепляется за жизнь. Не случайно и появление человека в стихотворении о сорванных осенних листьях:

Им не лететь над тротуаром снова.
Не вспомнят их печальные деревья.
А ты холодный желтый лист кленовый
Вдруг выпустишь, поймав случайно первым.

«Осенний ветер больно сёк деревья…» [2, с. 5]

Человек появляется не затем, чтобы задуматься над судьбой листка и бренностью всего сущего, не над собственной судьбой (а ведь «Листья и юность моя не вечные»), в которой рано или поздно также наступит осень и «проводит нас в зиму морозную». Это у классиков, найдя в потрёпанном томике сухой листок, герои рассуждали о том, кто положил листок в книгу, какова была его судьба. Современный человек другой. Он ловит листок и выпускает, хоть и поймал его первым, а значит – увидел явление увядания в самом начале. Увидел и поспешил по своим делам, так ничего и не поняв.

Когда же речь заходит о чувствах и переживаниях самого поэта, он описывает осень как «рыжую сестрицу» и обращается к ней совсем по-родственному. Колдашев стремится не упустить ни одно мгновение, наслаждается жизнью. Он просит у осени: «Холода, дожди отсрочить / Помоги на две недели», будто «рыжая сестрица» способна внять его мольбам и продлить период сладости мятных ранеток, прихваченных первым, пока случайным, морозцем зрелости. В доме и на душе у него в этот миг тепло и ясно. На это тепло летит всё живое, ценящее жизнь: «В окна к нам стучатся птицы, / Просят поселить их дома...».

Однако, в круговерти яркой, сладкой жизни, распробовав запретный плод, мятную ранетку, герой вдруг задаётся вопросом: «Осень – рыжая лисица, / Всем ли ты, как нам знакома?..». Словно спохватывается, что счастья на их двоих слишком много и кому-то может не хватить, кто-то остался без своей рыжей осени с мятными ранетками и стучащимися в окно птицами. Но многие ли из поколения распробовали осень на вкус? Или же «океан монотонности» сковало ледком до будущей весны?

Между тем, неизбежность зимы, в которую нас проводит осень, сулит как прозрение, так и разочарования: «Звёзды молчат, как осколки желания, / Сны о любимой окажутся прозою. / Девочка плачет вослед уходящему. / Осень проводит нас в зиму морозную».

В преддверье зимы, в морозную погоду, отчётливо видны на небе мириады звёзд, осколки былых желаний. И кажется, беззаботной весной, жарким летом и мятной осенью ты не замечал, сколько их – нереализованных желаний, выпущенных из рук, полетевших снизу вверх и вдребезги разбившихся о небесный купол, оставшихся там осколками.  
Природа и здесь оказывается крепче человека, ведь «…деревья, друг друга взяв под руки, / Столбенеют морозам в ответ» [2, с. 5]. Непокорённость! В мозгу сразу возникают ассоциации с фонтаном на привокзальной площади измочаленного войной Сталинграда, где скульптурная композиция – взявшиеся за руки дети смело смотрят окаменевшими лицами на разрывы снарядов, в холодную зиму сорок второго.

Связь неба и земли, единство мира прослеживается в самом, казалось бы, простом. Поэт пишет: «Дым из труб расстилается в воздухе, / К небу тянется тёплый привет» [2, с. 5]. Нет же, это не просто дым, а привет от земли небу, это путь сожженных деревьев на небо, опять же торжество природы над человеком из «океана монотонности», видящим там, наверху, лишь «осколки желания».

Поэт же во всём видит символы чего-то большего. Свет от луны представляется «признаньем» изменчивости и иллюзорности всего ночного, времени, когда «разум мысли хороводит». Однако, вместо ярости поэт наблюдает за звёздами, которые «висят в окне» и замечает, что они, пожалуй, продрогли. Он бы и рад впустить их погреться, как осенних птиц, да вот крокодильи слёзы пьяницы-ночи кап-кап, но остаются на месте как приклеенные.

Колдашев – поэт тонкий и ироничный. Его стихи, внешне кажутся неуклюжими, порой тяжеловесными, но при детальном рассмотрении встречаются удивительные, полные самоиронии и доброго, чистого юмора строки. Например, «Весна придёт скорей, чем прокричишь». Я был готов пожурить автора за эту строку, но вдруг, вслед за поэтом поймал себя на мысли, что весна и впрямь пришла раньше, если он вышел и закричал: «Весна пришла!».

Но, пожалуй,  наиболее ярким является короткое «переходное» стихотворение, вроде бы описывающее нехватку веника в бане у лирического героя:

На улице лютый мороз,
Скрипят за воротами сани,
А год уходящий унёс
Последний мой веник из бани.

«На улице лютый мороз…» [2, с. 5]

В четырёх строках сказано о многом. О том, что год немало забрал с собой и был непрост, о том, что прошлогоднее лирический герой поневоле перенесёт на себе в год грядущий – Это ли не тонкая ирония над обычаем париться в бане под конец года, чтобы под бой курантов быть чистыми, раскрасневшимися, обновлёнными. Поэт словно замечает: а у меня обновление не случилось, я остался тем же, кем был в прошлом году – веник куплю, в баню схожу, но разве это что-то изменит?

Вот и послевкусие праздника, горчащее, полное иронии – это новый год, лишившийся вчерашнего очарования.

Скоротечно наш праздник прошел.
Маски сброшены.
Грустные лица.
Дед Снегурочку еле нашёл.
До сих пор он на нас матерится.

«Скоротечно наш праздник прошел…»

Поэт пребывает в постоянном поиске места и времени, где ему было бы комфортно, где он «жить не опоздал». Лирический герой (читай – автор) то хочет «сесть в самолёт», то стремится «на поезде скором умчаться». Он уверяет себя: «Вслед за мечтой я улетел бы дальше, / Чем видит глаз, и там её бы ждал» [2, с. 5]. «Бы» да «кабы». В этом выражается извечное недовольство существующим порядком вещей. Вот и ищет поэт выход из ситуации, улетая, уезжая, уплывая в мыслях далеко. Далеко во времени и пространстве. То на восток, где прошло детство и который «лучист и широк», ведь это его восток, знакомый и понятный, то в грядущую весну, которая, конечно же, всё исправит: «Весна, скорей раскрой дней серых шторы / И подними мечту мою с колен!» [2, с. 5].

Но он вынужден жить в суровой сибирской глуши и каждый год – какая замечательная строка! – «Поневоле в сугробы влюбляться». И вот уже мир вокруг не кажется непоправимо испорченным, а утро не наказывает хлопотами – оно их «дарит». И лирический герой забывает, о чём просил весну. Приходит весна – ему хочется мчаться «на поезде в лето», а осенью «мечтать про Новый год». Поэт словно говорит нам, что порой наши желания сиюминутны и нужно приневолить себя «влюбиться» в сугробы и сродниться с «рыжей сестрицей» осенью.

Проблема поколения видится Колдашеву даже не в том, что люди не ценят свою жизнь и не умеют увидеть вокруг себя живой, кипящий мир. Проблема в том, что пытаясь найти баланс между тем, что «от ума» и тем, что «от сердца», люди склоняются к рассудочному, вычеркивая чувства из своей жизни, становясь циничнее: «Любовь не зла, лишь мысли взяли моду / Искать не ту, которую хотел» [2, с. 5].

Вот ведь! Не в любви дело, мы сами не слушаем сердце, отдавая решения на откуп мозгу. Потому тёплой, мятной осенью, случайно поймав желтый лист, отбрасываем его и идём прочь. И ни единая струнка души не дребезжит, тревожа «океан монотонности».

Список литературы:

1. Колдашев, И. А. «Ночь обернулась ясным утром...» // Таряне. – 2015. – Вып. 1. – С. 14.
2. Колдашев, И. А. «Осенний ветер больно сёк деревья...», «Дым из труб расстилается в воздухе», «Пусть вьюги ждут нас...», «На улице лютый мороз...», «Сквозь тучи луч прокрался с небосвода...» // Таряне. – 2017. – Вып. 5. – С. 5.