В декабре 2019 года на сайте «Тарагород» были размещены отрывки интервью Сергея Алфёрова с заслуженной артисткой России омичкой Людмилой Вельяминовой «Я с любовью вспоминаю Тару…» из альманаха «Тобольск и вся Сибирь. Тара». Сокращённый вариант этого интервью под заголовком «Лучше быть актрисой в Таре, чем колбасницей в Чикаго…» публиковался в газете «Тарское Прииртышье» 25 июля 2012 года. К сожалению, в публикацию на сайте не попали воспоминания Людмилы Алексеевны о её младшем брате Лёве Нюхалове, который, благодаря статьям омской журналистки Ирины Краевской, долгое время был известен в Таре, пожалуй, даже больше своей знаменитой сестры.

Люда и Лёва Нюхаловы после ареста отца жили с мамой и бабушкой в Таре. В ночь на 1 мая 1942 группа тарских подростков расклеила по городу листовки антиправительственного (по мнению следователей – повстанческого) содержания. 1 мая все члены группы арестованы по обвинению в подпольной контрреволюционной деятельности. По делу проходило 6 человек, все – жители Тары:

НЮХАЛОВ Лев Алексеевич, 1926 г.р., учащийся средней школы №1

МАХНЕВ Николай Иванович, 1925 г.р., студент сельхозтехникума

САМСОНЕНКО Иван Егорович, 1924 г.р., студент сельхозтехникума

САФРОНОВ Михаил Васильевич, 1926 г.р., шорник артели «Кожевник»

СУХИХ Иван Васильевич, 1925 г.р., студент сельхозтехникума

ТИМОШЕНКО Виктор Михайлович, 1925 г.р., студент сельхозтехникума.

Омским облсудом все были приговорены 17 декабря 1942 года по ст. 58-10 ч. 2, 58-11 УК РСФСР к срокам от 3 до 10 лет лишения свободы в ИТЛ. Реабилитированы 30 октября 1956 г. Президиумом Верховного суда РСФСР за отсутствием состава преступления.

Можно по-разному оценивать действия тарских подростков, пытавшихся таким нелепым и опасным способом выразить своё недовольство окружавшей их действительностью. Однако неадекватность обвинения и жестокость грозящего им наказания была очевидна даже работникам НКВД, иначе не стали бы они лепить из мальчишек «контрреволюционную группу».

История тарских мальчишек стала известна после публикации 8 сентября 1990 года очерка «Подпольщики» в газете «Молодой Сибиряк». Более полный его вариант появился в 6-м томе Омской Книги памяти «Забвению не подлежит» в 2002 году. Там же были опубликованы воспоминания Льва Алексеевича Нюхалова о лагере, где он отбывал свой срок до 1947 года.

Подлинник воспоминаний, состоящих из двух частей: «В годы раннего отрочества» и «История одного побега» – хранится в Омском областном краеведческом музее. Их особая ценность в том, что речь в них идёт об ИТК №8, находившейся на территории Ачаирского монастыря, о которой почти нет никаких сведения. Первая часть воспоминаний была опубликована Л.Г. Ермолиной в «Известиях Омского государственного историко-краеведческого музея» в 2006 году.

Кроме воспоминаний в областном музее хранятся другие экспонаты по «подпольшикам», в том числе переданные в 1990 году из архива Омского КГБ сохранившиеся в архивно-следственных делах фотографии «фигурантов» и одна из тех самых листовок. 

С очерком Ирины Краевской и с воспоминаниями Л.А. Нюхалова мы обязательно познакомим читателей нашей группы позже. А пока предлагаем небольшие отрывки из интервью Л.А. Вельяминовой о трагических событиях, пережитых её семьёй.

«Я с любовью вспоминаю Тару…»

(из интервью с Людмилой Вельяминовой)

– Людмила Алексеевна, Вы не коренная тарчанка, что же привело Вашу семью в Тару?

– Мы приехали в этот город в 1938-м, бежали из Новосибирска, когда начались репрессии. Первым арестовали дедушку, работавшего на железной дороге машинистом. Затем увели папу. Он воевал на фронтах Первой мировой телеграфистом, был даже награждён за то, что заменил убитого командира, а в Гражданскую его как прапорщика мобилизовал Колчак. Отец был верным солдатом, дошёл с каппелевскими войсками до Читы, потом вернулся. В анкетах всегда писал правду. Потом забрали дядю, служившего в Красной армии. Осталась фотография, где он в будёновке. Также арестовали мужа сестры бабушки и её двух сыновей. Когда перестали принимать передачи, бабушка, очень боявшаяся, что арестуют и маму, а нас, детей, заберут в детский дом, отправила её в Тару, к знакомым одной из своих сестёр. Потом, продав, что было можно, собрала и нас. Добирались в весеннюю распутицу долго. Нагруженные вещами машины застревали в грязи, а лёд на Иртыше прямо трещал под нами. У младшей бабушкиной сестры, ехавшей с нами, только что родилась девочка, ей и месяца не было. Как ни укутывали малышку, но она простудилась. Похоронили в какой-то неизвестной деревушке, где ночевали. Мама до конца своих дней оставалась одна – ждала отца: вдруг в лагере выжил и вернётся. Бабушка все писала письма и запросы, даже самому Берии. Приходили уведомления, она их складывала, снова писала. Однако вразумительного ответа так никакого и не было. От страданий она и умерла, 5 ноября 1940 года. Вернулась из очереди за хлебом, за которым стояли всю ночь, номерки писали на ладошках, – и упала на пороге. Похоронили её на новом, только что открывшемся кладбище, в середине второго ряда. Я часто приходила посидеть у могилы. Денег хватило лишь на деревянный крестик, от которого, наверное, уже ничего не осталось…

– Кое-кто из тарчан старшего поколения помнят Вашего брата Льва Нюхалова, как потрясающего чтеца и декламатора. А из публикации Ирины Краевской «Подпольщики» мы знаем, что в 1942 году он вместе с друзьями, рано повзрослевшими 15-16-летними подростками, был осуждён за расклеивание листовок накануне 1 Мая.

– Он был ещё совсем ребёнок, но уже понимал, что творится: «Знаешь, Люда, придёт время, когда все скульптуры и портреты Сталина уберут». И вот 1 Мая. Утро. Стук в дверь: «Такой-то здесь?» – «Да». Брата посадили на стул, обыскали, в кармане нашли краски. Перевернули весь дом и увели его... После ареста маме, секретарю дорожного отдела, предложили уволиться. Да и работать она уже больше не могла – это стало тяжёлым ударом – заболела и слегла: у неё отнялись ноги, отнимался язык, она вообще ничего не могла...

Лёве дали 7 лет. Год он просидел в Тарской тюрьме. Мы сами жили впроголодь, но я всё равно почти каждый день стояла в очереди, чтобы передать хлеба кусочек, стакан молока или две картошки... И всё казалось: сейчас не примут – он уже не выживет, ведь маленьким перенёс туберкулёз. Но мир не без добрых людей. Уже в Омске, на пересыльном пункте, врач из заключённых, хоть Лёва и противился, «сделала из него инвалида», подделав медсправку. Так он попал в колонию для инвалидов в Ачаире. Это его спасло. Когда наш театр гастролировал в Кировске (сейчас Кировский район Омска. – С.А.), я собрала передачу, что могла: масло, сахар, что-то ещё, купила булочек. Вышла с узелком на дорогу. Подходит милиционер: «Что вы, девушка, здесь стоите?» – «Вы знаете, у меня брат в Ачаире, я к нему на свидание». Он сразу остановил машину и говорит: «Посадите девушку в кабину, довезите до Ачаира и денег не берите!»

После освобождения Лёву никуда учиться не взяли, в больших городах жить было нельзя. Пошёл работать в театр, вместе со мной мотался по сёлам области, и дальше свою жизнь связал с актерской профессией.

P.S.

Лев Алексеевич Нюхалов долгие годы жил в Минусинске, был актёром и педагогом-режиссёром драматического театра, а также драматургом. Выйдя на пенсию, уехал к сыну в г. Новотроицк Оренбургской области. Он умер 5 июля 2012 года. Менее чем через две недели, 16 июля, не стало Людмилы Алексеевны. Светлая им память!

В 2014 году вышел 4-й том «Книги памяти жертв политических репрессий в Новосибирской области». В ней есть запись, вносящая ясность в ранее противоречивые сведения об их отце: «Нюхалов Алексей Семёнович, 1895 г.р., урож. д. Старо-Бородино Куйбышевского р-на Новосибирской обл. Русский. Образование среднее. Проживал в г. Новосибирске. Бухгалтер в Облпотребсоюзе. Арестован 26.11.1937 по обвинен. в причастности к к.р. диверсион.-террористич. повстанч. кадетско-монархич. организации, ст. 58-2, 11 УК РСФСР. Постановлением тройки УНКВД по НСО от 01.12.1937 приговорён к ВМН. Расстрелян 03.12.1937. Реабилитирован 28.09.1956».