Сергей Алфёров – «Они стали первыми»

14 августа 2017 года исполнилось ровно 80 лет с того времени, как в Таре начались массовые расстрелы людей. В этот день были казнены 17 «врагов народа», большая часть из них – жители Седельниковского района.

30 июля 1937 года появился на свет приказ НКВД СССР №00447 о проведении операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов. За этим документом стоял сам вождь, товарищ Сталин, и члены Политбюро ЦК ВКП(б). Всех лиц, попадавших в черный список, «планировалось» делить на две категории. Отнесенных к первой, в которую записывали наиболее враждебных элементов, предполагалось расстрелять, всех остальных «менее активных, но все же враждебных», – отправить в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а из них «наиболее злостных и социально опасных» – на те же сроки в тюрьмы.

Приказ ужасает наличием конкретных цифр по числу подлежащих отправке в места лишения свободы и, самое главное, расстрелу! Под номером 41 указана и Омская область. По первой категории должно было быть репрессировано 1000 человек, по второй – 2500. Что это значило? А то, что, согласно разнарядке, не меньшее количество людей должно было быть названо преступниками. Однако нет наказания без закона и нет наказания без преступления – к этим неоспоримым принципам уголовного права человечество шло тысячелетиями, только суду после тщательного и объективного следствия дано право решать, виновен ли человек. Как в таких условиях карательным органам в кратчайшие сроки выполнить план? Ведь на операцию, начавшуюся 5 августа, отводилось всего четыре месяца. Чтобы сэкономить время, суды заменили оперативными тройками – начальник НКВД, прокурор и первый секретарь обкома или крайкома ВКП(б) – так сказать, скорректировали закон, а следственные органы получили карт-бланш на фабрикацию доказательств, сохранявших видимость законности. Документов в расстрельных делах находишь немного: постановление об аресте, протокол обыска, анкета обвиняемого, два-три протокола допроса (на втором многие подследственные уже сознавались в любых тяжких грехах), приговор и записка о его исполнении.

В Омской области за последние 20 лет редакция Книги памяти жертв политических репрессий «Забвению не подлежит», в этом году, к сожалению, упраздненная, провела огромную работу по реабилитации осужденных. В первые 11 томов вошли только привлекавшиеся по пресловутой 58-й статье, за якобы контрреволюционную деятельность, и позднее, после проверки всех материалов дела прокуратурой или судом, признанные невиновными.

В Омской области, на ее современной территории, было всего два места, где людей лишали жизни – в Омске и Таре. По данным Книги памяти, первые приговоры в нашем городе были вынесены 5 августа, а первые выстрелы прозвучали 14-го числа. Для начала воспользовались заключенными Тарской тюрьмы. К тому времени в ее застенках уже больше года находились жители эстонской деревни Лилейка Седельниковского района, члены колхоза «Тулевик», арестованные еще в феврале – мае 1936 года: Александр Ваарт, Яков Какк, Карл Тальвик, братья Михаил и Ян Янесы, а также приехавший в тот момент на малую родину житель Лузинского свиносовхоза Карл Попакой. За что они сидели и что им вменили, можно узнать, познакомившись с делом в архиве ФСБ. Примечательно, что по нему проходили еще трое крестьян – жителей соседней деревни Короленка, но они были оправданы. В самом начале Большого террора такое еще было возможно.

Из Седельниковского же района оказалась и вторая группа расстрелянных в этот день. Это – жители Яранки члены колхоза «Рабочий путь» Андрей Кислицин, Павел Сухих и Николай Фальченко, а вместе с ними – заведующий сливочным отделением колхоза «Светлый путь» Василий Мохов и счетовод хозяйства Максим Шемпелев из деревни Большеникольск. Они также почти полтора года ожидали в тюрьме своей участи. Всего же по этому делу проходило 24 человека, семеро из них приговорены к 8 или 10 годам заключения.

В числе получивших пулю в затылок первыми были еще двое – арестованные в мае 37-го и проходившие по индивидуальным делам – счетовод Толбакульского сельсовета Колосовского района Андрей Гашков и член колхоза «Наука Ленина» Николай Кругликов из Ляпуновки Муромцевского района.

Однако в Книге памяти место смерти указано далеко не у всех. В наш город везли жителей со всего округа – всех северных районов нынешней Омской области, поэтому с большой вероятностью в Таре были расстреляны еще четверо. Это – жители деревни Романовка Большеуковского района Эдмунд Везенгер и Иван Шульц, арестованные еще в декабре 1936 года. Здесь, вероятно, встретил свою смерть Лукьян Рязанов из села Новоягодное Знаменского района. Есть в этом списке и житель Тары Алексей Панцырев. Он был, скорее всего, из ссыльных: специалист с высшим образованием, заведующий бюро ТЭУ. Кстати, чуть позже, 2 ноября, была арестована, по всей видимости, его супруга, а 23 ноября ее тоже казнили.

По предварительным подсчетам, с августа 1937-го по ноябрь 1938-го здесь были убиты 1460 человек: после их фамилии есть фраза «расстрелян в Таре». Если сюда добавить жителей Тарского округа, у которых место гибели не указано, то приведенная цифра возрастет до 2 тысяч человек. Это в два раза больше, чем первоначальный план, отводившийся на всю Омскую область, в состав которой в те годы входил весь Тюменский регион до Ледовитого океана. Но аппетиты карателей со временем росли, они просили повышать лимиты, на места приходили новые разнарядки…

Сергей Алфёров, «Тарское Прииртышье» №34 от 24 августа 2017 года

Источник: www.tp-tara.ru