На фото: Сергей Филиппович Татауров (источник)

11 лет назад, в 2008 году, в Омской области была обнаружена бедренная кость так называемого усть-ишимского человека, возраст которого – более 40 тысяч лет. Это самая ранняя находка человека современного вида в Северной Евразии. Тогда казалось, что Омск просто обязан стать археологическим центром если не мирового, то хотя бы российского масштаба. Но этого не случилось. Насколько интересен наш регион в плане археологии, какие памятники истории могут стать его брендом, обозреватель «КВ» Анастасия ИЛЬЧЕНКО узнала у старшего научного сотрудника Института археологии и этнографии СО РАН Сергея ТАТАУРОВА.

– Сергей Филиппович, интересные археологические объекты привлекают внимание миллионов людей. Способны ли раскопки в Омской области повлиять на развитие у нас туризма?

– В мире действительно есть блестящие примеры, когда археологические изыскания превращались в центры международного туризма. В Италии под пеплом Везувия оказалось несколько городов. Наиболее известный из раскопанных – Помпеи – в год принимает огромное количество туристов со всего мира. В Мексике туристическая Мекка – Теночтитлан. Примеров много. Но Российская Федерация по определенным причинам долгое время запаздывала в развитии таких центров. У нас известны Золотое кольцо, Кижи, Валаамский монастырь. И только в последнее время появились археологические места, которые постепенно становятся туристическими центрами международного уровня. Прежде всего это Свияжск и Булгар в Республике Татарстан, которые после многолетних раскопок превращены в огромные музейные комплексы под открытым небом с аэропортом, инфраструктурой, т. е. с прицелом на будущее расширение туристической сферы. Есть Аркаим на Южном Урале, который тоже стремятся превратить в туристический центр. В последнее время интерес к археологии в России вырос. Даже наш президент побывал на нескольких раскопках: в Старой Ладоге, Новгороде, Феодосии, в Аркаиме. И его интерес проецируется на всю страну.

В Омской области мы пока можем говорить только о потенциале. У нас известно более 2000 археологических комплексов, начиная с самых ранних – времен проникновения сюда первого человека – и заканчивая памятниками культуры русских первопроходцев – острогами, форпостами. Конечно, у нас есть город Тара, который волею политических решений сейчас является самым ранним русским городом в Сибирском федеральном округе. Тюмень и Тобольск старше, но их отнесли к Уральскому федеральному округу. Сейчас не стоит задача моментально сделать наше наследие туристической Меккой, для начала нужно создать определенный имидж региона. Нужно, чтобы все узнали, что у нас есть такой удивительный город Тара, где сохранились в культурном слое (он более 4 метров) семь строительных горизонтов, то есть семь городов, лежащих друг на друге. Нам нужно показать, что у региона богатейшая история.

– Сколько, на ваш взгляд, понадобится времени на формирование имиджа?

– Тару я начал раскапывать в 2007 году. И только сейчас это вылилось в проект благоустройства города. Город вошел в президентскую программу, по которой будет идти и музеефикация (преобразование памятников истории и культуры в объекты музейного показа) хозяйственно-бытовых построек Тарского острога 18 века. Будет сделана реконструкция части крепостной стены Тарского кремля – несколько башен и участок стены между ними. Это многоуровневые, достаточно мощные сооружения. Сама башня высотой более шести метров, а под ней – подземный ход и пороховой погреб глубиной еще шесть метров, т.е. в целом комплекс был с 5-этажный дом.

– Из каких материалов его будут восстанавливать?

– Из дерева, но, конечно, не из кедра, это слишком дорого. Будут применяться новые технологии, чтобы подольше сохранить: если мы погреб построим из дерева, через 10-15 лет его нужно будет чинить, поэтому сделаем из железобетона и создадим имитацию деревянных стен.

Но Тара – это город, там все сложнее, а есть более простые решения для привлечения туристов. Например, в Нововаршавке находятся огромные сакские курганы – более 60 метров диаметром и 6 метров высотой. Они очень хорошо вписываются в планиграфию райцентра – главный проспект выходит прямо на них. Я предлагаю один раскопать и сделать музеем. На Аркаиме подобное сделали с курганом Темир: внутри него представлены богатые погребения, находки, связанные с тем временем.

– А если в нововаршавских курганах не найдется интересных артефактов?

– Погребальный комплекс там есть в любом случае, его никак не уничтожить. А если обнаружим разграбленные погребения, то мы знаем, где целые, и сможем с их помощью сделать реконструкцию. Это важно для района. У нас юг региона крайне беден, кроме музея целины в каждом районе, наверное, вообще ничего больше нет! Там нечего смотреть! На север едешь – «Старина Сибирская», природа, а на юге – пусто.

– Почему же курганы не раскапывают? На Алтае в них время от времени даже принцесс находят…

– У нас, к сожалению, такого интереса, как там, к археологическому наследию со стороны властей не было и нет. Город Тара когда-то имел статус исторического поселения, ведь он пережил и осады, и штурмы, и был крепостью в течение полутора столетий. Почему его лишили звания исторического поселения? Просто губернатор написал: «не перспективно, нет смысла». А сейчас, чтобы восстановить этот статус, нужны большие деньги. Если бы его вернуть, мы бы уже бог знает, что сделали. Но, увы…

– В каком году Тара была лишена этого статуса?

– В конце 90-х. До этого она была единственным историческим поселением в регионе. Сейчас у нас их нет. А в соседней Новосибирской области уже шесть, в том числе и сам областной центр, хотя там до революции ничего, по сути, и не было.

– Что дает статус исторического поселения?

– До 1989 года на сохранение историко-культурного наследия Тары выделялся 1 млн. советских рублей. Поверьте, это довольно большая сумма. И сейчас есть федеральные программы специально для исторических поселений. Будь у города этот статус, нам гораздо проще было бы заниматься грантовой деятельностью в поддержку архитектуры, археологических исследований. В регионе молодой министр культуры и есть определенные подвижки, но время идет, и пока не видно, когда статус исторического поселения вернется.

– Может быть, это связано с ужесточившимися требованиями к историческим поселениям?

– Но соседним регионам это не мешает увеличивать количество исторических поселений! Они их восстанавливают и делают центрами культуры и туризма. Возьмем карту. Мы живем в Омской области и знаем, где наши контуры, кто мы, а житель Пскова или Белгорода что скажет про пятно в Западной Сибири, которое называется Омская область? Про Ханты-Мансийск знают, что там нефть, про Челябинск – Аркаим, Новосибирск – столица Сибири, Академгородок. А что знают про Омск? Лишь немногие вспомнят про нефтекомбинат. И все.

– А про то, что у нас Федор Михайлович на каторге был?

– И что мы сделали, чтобы стать центром Достоевского?! Знаем, где был острог, где по-настоящему сидел писатель. А почему не восстановим? Почему не раскопаем фундаменты, которые еще, слава богу, не застроили?! Что такое Достоевский в Омске? Памятники, которые поставлены с необъяснимой для меня логикой – один идет в одну сторону, другой – в другую? А ведь они практически в прямой видимости. Куда идут Достоевские в Омске?! Так и с археологией: куда мы идем, чего хотим? Если бы, набирая в Интернете «Омская область», вываливалось: «Тара – исторический комплекс, туристический центр» или «Озеро Эбейты», была бы совершенно другая ситуация с туризмом. Наши Эбейты ведь по составу глин один в один с Мертвым морем в Израиле, только там это курорт мирового уровня, а у нас место, где можно набрать ведро глины, если сможешь доехать. В регионе нет новаций, идей и возможности их реализовать, потому что любое телодвижение в сторону правительства оборачивается ответом: у нас на это нет денег. Это совершенно неправильная постановка вопроса: деньги есть в Москве, она готова нам их предоставить, в том числе на развитие туризма. Только нужно пошевелиться и уведомить федералов о наших проектах, ресурсах.

– Какие омские объекты могут стать визитной карточкой региона? Их же не может быть много?

– Конечно нет. Вот город Енисейск Красноярского края (это примерно такой городок, как Тара: у нас 27 тысяч населения, а у них 17) в этом году празднует 400-летие, его сделали городом-музеем. Он получает статус ЮНЕСКО, федеральное финансирование: несколько миллиардов на восстановление архитектуры, археологические исследования и т. д. Там постепенно создается инфраструктура, чтобы туристы могли попадать в него беспрепятственно. Почему бы нам не взять этот опыт на вооружение?

Естественно, нам нужны памятники и в Омске. Но мы ничего для этого не делаем. Прошло 300-летие города. Казалось бы, главное, что должен был предпринять город, – это показать место, откуда он начался – первую омскую крепость. Она располагалась там, где сейчас памятник Ленину и вверх по проспекту Маркса. Мы проводили предварительные раскопки, обращались куда только можно – и в городской департамент, и в областные структуры – дайте нам немножко денег, и мы выложим белой плиткой контуры крепости (а они красивые!). Это идея директора Омского государственного историко-краеведческого музея Петра Петровича ВИБЕ. Да, плитка частично будет заходить на дорогу, но ничего страшного. Нужно, чтобы люди видели, откуда пошла история Омска. В первой крепости был и храм, и подземные ходы, и редуты и прочее.

– Подземные ходы остались?

– Все осталось. Любое нарушение культурного слоя земля помнит. Если продолжить перечислять значимые объекты в Омске, то у нас в черте города на берегу Оми находится уникальный комплекс Большой Лог. Он расположен за Амурским поселком, в 6 км на восток от города. Это протогород. Не Асгард, на вопросы о котором устаю отвечать, а настоящий! В эпоху бронзы благодаря удобному рельефу там возник огромный город (несколько гектаров) с мощной системой укреплений. И он существовал длительное время. Прекратилась его история, когда пришли русские и хан Кучум вынужден был убрать оттуда гарнизон.

– Там жили татары?

– Только в последний момент. Самое интересное, что его копали много раз – и в послевоенное время, и в 60-е годы, и в 90-е, но до ума довести не смогли. Нет человека, который бы двигал это. Из Омска пассионарии уезжают в гораздо большем количестве, чем приезжают.

– А усть-ишимского человека можно сделать достопримечательностью мирового масштаба?

– У министерства культуры была идея создать там опытную станцию как центр международного научного туризма, чтобы приезжали экспедиции, велись исследования. Когда-то в Германии в городке Неандерталь были найдены фрагменты скелета, а сейчас это научный и туристический центр. Усть-Ишимский район (как и весь север Омской области) доживает если не последние дни, то последние годы. Там на весь огромный район осталось тысяч десять населения. То же самое в Тевризе, Знаменке. В Больших Уках уже давно меньше. Мы, похоже, скоро объединим районы, создадим один Тарский уезд, как до революции, причем по численности он будет меньше, чем тогда. Усть-ишимский человек – это соломинка. Руководству района нужно думать, как привлечь туда ученых. И поток средств, пусть сначала небольшой, пойдет в район.

– Что может предпринять глава района для решения ситуации? Предоставить жилье?

– Использовать ресурсы, которые есть, тот же краеведческий музей. Дать деньги на рекламу, на приглашение известного ученого. Когда был найден усть-ишимский человек, мы с Анатолием ДЕРЕВЯНКО (ведущий специалист по палеолиту в мире) на лодке от Тары до Усть-Ишима прошли, посмотрели обнажения. Почему бы его не позвать, не устроить симпозиум? Да, это недешево, но не затратней, чем поднимать сельское хозяйство. В районы нужно внести жизнь. Мы в Таре сейчас с Василием МИНИНЫМ открыли филиал его клуба живой истории «Кованая рать – служилые люди Сибири», ребятишек набрали, они учатся стрелять, делать доспехи. В этом году проведем там военно-исторический фестиваль.

– «Служилые люди» пройдут в Таре?

– Будет две площадки. Одна в Омске на День города, вторая – в Таре, но в другое время. Нужно, чтобы в крепости жили люди, чтобы она была обитаемой. В Ялуторовске построили целый острог, он стоит пустой и не приносит никакого дохода. Единственное мероприятие, которое они там проводят, – день кваса. И все. А место должно жить. Блестящий пример – это наша «Старина Сибирская». Мне посчастливилось, что я с Александром Дмитриевичем (Александр ГУЛЬКО – директор музея-заповедника «Старина Сибирская») знаком. Однажды он спросил: вот мы сделали домик ямщика, а чего там не хватает? Я говорю: навоза. Духа не хватает: рядом с домом должна лошадь стоять, печка топиться, мокрая конская упряжь сушиться. Иначе все безжизненно.

– Сергей Филиппович, сейчас в Омской области где-то, кроме Тары, ведутся раскопки?

– Разумеется. Мы сохранили археологические экспедиции в том же объеме, что и в конце 20 века. Есть раскопки в Усть-Таре (там целый комплекс памятников), первых русских острогов – Такмыкского, Бергамакского, Изюкского поселения, Ананьино. Они практически ровесники Тары, когда она сформировалась, встал вопрос о продовольственной безопасности и обороне, поэтому начали казачьи деревни возводить. Есть раскопки раннего железного века в Омском и в Горьковском районах – большие курганы (по 40 с лишним метров в диаметре) с богатыми захоронениями. В золотой кладовой музея им. Врубеля лежит оружие, украшения с наших раскопок. Есть экспедиции на объекты из эпохи бронзы, камня. В Окунево, которое мой учитель Владимир Иванович МАТЮЩЕНКО много лет копал, действительно было культовое место эпохи поздней бронзы, так что энергетика там есть.

– Слышала мнение, что Окунево – это скорее мифологема, созданная на основе неких исторических фактов, но преувеличенная…

– Самый блестящий пример создания мифологем – это Яровое – «Берег амазонок». На самом деле там раскопано два кургана, которые полностью разграблены. В них ничего не было, но мифологему подняли, что жили амазонки на берегу озера и их захоронили. И смотрите, Яровое превратилось в достаточно успешный туристический центр. А наши озера Данилово, Линево, Крутинские превратились в центры? Нет! Потому что дороги туда нет! Как можно делать бренд области в виде этих озер и не проложить туда дорогу?! А между прочим, на Линевом озере был последний город хана Кучума, который русские взяли штурмом 19 апреля 1596 года. Город уникальный, сделан по фортификации явно приглашенных архитекторов.

– Что-то от него осталось? Можно увидеть не специалисту?

– Конечно. Он расположен на высокой сопке, где эскарпированы, т. е. искусственно почти вертикально обрезаны валы, там есть предмостное укрепление в виде редута, наверху дополнительная крепостная стена, жилища. Это все сделано из земли, хотя редут сложен из обожженного кирпича. Я несколько лет там работал, не докопал, оставил для будущих поколений, потому что, раскапывая, мы все равно частично разрушаем. У нас есть что посмотреть, но беда в том, что в регионе нет туристических маршрутов по археологическим комплексам.

Ранее интервью было доступно только в печатной версии газеты «Коммерческие вести» от 13 марта 2019 года.

Анастасия Ильченко – "Коммерческие вести"