Выписка из протокола заседания «Тройки» УНКВД Омской области от 04.11.1937 г. Из личного архива Зинаиды Тикуновой. Источник.

10 ноября 1937 года, по данным Книги памяти, был расстрелян 121 житель Тарского округа. Все имена расстрелянных – здесь.

Об одном из них – Иване Мартыновиче ЕГОРОВЕ, жителе д. Коновалиха Большеуковского района – рассказала его внучка Наталья Шатохина. Этот короткий рассказ доступен по предыдущей ссылке.

Ещё об одном из расстрелянных в этот день – жителе с. Поречье Муромцевского района Василии Семёновиче БАРЧЕВСКОМ – стало известно благодаря группе «Исчезнувшие деревни Муромцевского района», опубликовавшей статью о его сыне Луке Васильевиче из газеты «Знамя труда» за 1995 год. Автор статьи – учитель Пореченской школы Л. Мельникова. Статью можно прочитать на нашем сайте.

Фотографии ещё одного из расстрелянных в этот день в Таре – КРИВОРОТОВА Дмитрия Олимпиевича из д. Каваза Муромцевского района – сохранились в семье его потомков, а его правнук Иван Криворотов поделился ими с группой «Расстреляны в Таре». Подробнее – здесь.

Сегодня мы расскажем о судьбе ещё одного человека, расстрелянного в этот день в Таре. Председатель правления Омской региональной общественной организации Центр развития общественных инициатив Зинаида Васильевна Тикунова на своей странице в ВК поделилась историей своей семьи. Её деда – Евстафия Лаврентьевича ЛОБАНОВА – расстреляли в Таре за 10 лет до её рождения. Публикуем рассказ Зинаиды Васильевны полностью.

Я не видела своего деда: его расстреляли за 10 лет до моего рождения

– Танька, пей, молоко-то последнее, – говорит мать, наливая из крынки молоко в кружку пришедшей из школы дочери, моей 12-летней маме. Корову-то отобрали. Сама плачет.

– Чего ревёшь? Жизнь такая пошла, – говорит отец (мой дед). 32-й год. У них всё отобрали, выгнали из дома на улицу. Осудили, лишили избирательных прав (чтобы против власти не проголосовали). А в 37-м году деда забрали и увезли в Тарскую тюрьму.

Они жили в селе Кейзес Седельниковского района. Когда забирали моего деда, он, больной, в шапке лежал на печке. И слухи дошли, что он в тюрьме сразу же умер от воспаления лёгких.

В семье разговоров никогда не было (во всяком случае, мы, дети, не слышали). Но в 1990 году, будучи депутатом и выполняя просьбу избирателя узнать в архиве КГБ о судьбе его дяди, я узнала и о судьбе своего деда: о том, что мой дед расстрелян, а не умер от пневмонии. Я смотрела его дело. Его обвинили в контрреволюционной деятельности, в распространении клеветы по отношению к руководителям партии, срыве политических кампаний на селе, подрыве колхозного строя... А ещё в деревне пустили слух, что он «восхвалял японского агрессора» и что он (безграмотный) переписывался с Троцким.

«Тройка» УНКВД 4 ноября 1937 года приговорила его к расстрелу, а 10 ноября 1937 года приговор был приведён в исполнение. И с 1990 года мы чтим память деда в день его расстрела. А через 25 лет после расстрела в его деле появилось: «постановление о расстреле отменить за отсутствием преступления»! Деда реабилитировали.

Свидетельство о смерти Евстафия Лаврентьевича ЛОБАНОВА. Из личного архива Зинаиды Тикуновой. Источник.

Все его 8 детей жили с клеймом «дети врага народа». Моя мама (в семье она была самым младшим ребёнком) с 12 лет не знала родительского дома. Сначала её взял к себе в Новосибирск один брат, затем она переехала в Прокопьевск к другому. А потом и вовсе одна жила на квартире (спала в бывшем туалете). Платить было нечем, поэтому выполняла различные хозяйственные работы: мыла, стирала… Училась в Тарском педучилище. Когда расстреливали в тюрьме её отца, она была в Таре. Но кто знал…

В День памяти жертв политических репрессий 30 октября я чту память своего деда. Мой дед Лобанов Евстафий Лаврентьевич – не враг народа!

В Тарской тюрьме в 37-м году расстреляли моего деда, маминого отца (в 62-м году отменили постановление о расстреле, реабилитировали), а в 57-м в Тарскую тюрьму посадили моего отца, которого в 58-м году наградили медалью…

Одного лишили жизни, другому покалечили судьбу...

Постановление Тройки УНКВД о расстреле Евстафия Лаврентьевича ЛОБАНОВА. Из личного архива Зинаиды Тикуновой. Источник.

Я не видела своего деда, не было и его фотографий. В его «Деле» только отпечатки пальцев, я прикасалась губами и плакала… За что?

У него было крепкое хозяйство, большая дружная семья (родилось 15 детей, выжило 8). Все труженики. В семье было 12 едоков, трудоспособных – 6. Всё отобрали в 32-м году: дом, амбар, овчарник, баню, косилку, три бороны, веялку, две телеги, скот (корову, свинью, лошадей). Жить было негде. Дети вынуждены были разъехаться кто куда. А деды начали жить практически в землянке. Дальний родственник разрешил им сделать «подкоп» под свой дом. Со временем старший сын, построив жильё, забрал стариков к себе. Но дед уже болел. И вот в 37-м году его, «контрреволюционера», забрали больного прямо с печки, чтобы расстрелять.

Моему мужу не суждено было увидеть своих двух дедов – в 30-е годы оба арестованы. Где сгинули – неизвестно.

Светлая память безвинно погибшим!

Баба Поля

Рассказ о Пелагее Владимировне Лобановой, жене Евстафия Лаврентьевича Лобанова.

Та, которая родила 15 детей, а выжило 8, у которой расстреляли мужа, которая в войну на быке почти 200 км везла больную беременную дочь (мою маму)… Моя бабушка – Пелагея Зимина. Её семья была из Вятской губернии, жила в Нагорно-Ивановке (Тарский район). Мать умерла рано. Тяжёлая работа по хозяйству лежала на ней. Старший брат был надомным учителем в Кейзесе.

Пелагея Владимировна Лобанова, в девичестве Зимина. Жена Евстафия Лаврентьевича ЛОБАНОВА. Здесь ей под 80 лет. На фото (слева) её дочь Агриппина Евстафьевна Лобанова, директор Становской школы Большеуковского района Омской области. И учительница этой школы. Из личного архива Зинаиды Тикуновой. Источник.

Стал заводить разговоры о том, что сестра «на выданье», спрашивал, есть ли в деревне женихи. Выяснилось, есть вдовец, красивый, богатый и молодой парень не богатый, не красавец, но работящий. Спросил у сестры, кого бы она выбрала. Та сказала: «Пусть будет парень!»

Приехали сватать. Тут впервые она увидела своего будущего мужа, моего деда. Евстафий Лобанов был рыжеватым, щуплым. Пелагея же высокая, статная, «кровь с молоком»!

Сосватали, увезли. Они поженились. Жили с его родителями. Свекровь тяжело болела, 12 лет лежала, не вставала. Вся работа по дому легла на плечи молодой снохи. Да и дети пошли, первенец Николай появился в 1899 году. Долгое время они жили в пристройке к избе, там и все 15 детей родились. Потом, когда подросли старшие сыновья, заготавливали лес, делали срубы, строили... Новый большой 4-х комнатный дом появился в 27-м году.

Вот так в вечном труде, рожая детей, переживая трудности, отсчитывал календарь годы моей бабе Поле.

Семеро детей у бабы с дедом, тогда ещё молодой пары, умерли в младенческом возрасте. Больного ребенка лечили, как могли, а потом, когда всё, чтобы в их силах, было сделано, клали «под образа» и молились… Когда малыш в муках умирал, говорили, что бог прибрал.

Однажды тяжело заболел уже не младенец, Фёдором звали. Бабушка была «на сносях». Ей посоветовали назвать новорожденного таким же именем – Фёдором, может тогда и старший выживет. Выжили оба. И в семье росли два Фёдора. Одного звали Федей-старшим, другого Федей-младшим.

В 32 году в большой и дружной семье жили уже 12 человек, в том числе два старших сына с жёнами и детьми. Их «раскулачили», всё отобрали и выгнали зимой из дома. А в 37-м арестовали и расстреляли больного мужа.

Оставшись без мужа, бабушка жила в семье у старшего сына, там же и мама с двумя маленькими детьми нашла кров в военные годы. В 46-м году папка вернулся с фронта, забрал домой (в Большеуковский район) маму, двух сыновей 3-х и 4-х лет, бабушку.

И последние 10 лет она жила у младшей дочери, в нашей семье. «Выводилась» со всеми нами, 4-мя детьми. Я любила спать с бабушкой, она всегда мне что-нибудь рассказывала перед сном. А потом я забиралась под одеяло с головой и засыпала. Особенно зимой под утро, когда изба выстывала, под мышкой у бабы было тепло и уютно.

Помню, мне было 8 лет, сидим с бабой на печке. Прибегает мама из школы, в руках конверт. Разрывает, читает. «Мама, это письмо от Жени, он жив!» Бабушка повалилась с печки, мама придержала, я ухватилась за неё – не дали упасть. Евгений – это мамин брат, бабушкин сын, о котором они ничего не знали. Он ушёл на войну, и сначала от него были письма, а потом никаких вестей, думали, погиб или пропал без вести. Мама в честь него назвала Женей родившегося в 43-м году сына, моего брата. Как потом узнали, Евгений попал в плен, но повезло – освободили союзники. После плена был отправлен в ссылку без права переписки.

И вот пришло такое долгожданное письмо – он приедет! Баба Поля, придя в себя, сказала: «Вот приедет Женя, меня и похоронит». Так и случилось.

Приехал Женя в конце лета, погостил у нас. Потом с бабушкой они на бензовозе уехали к Груне, бабушкиной дочери, она работала директором школы в Становке, что стояла за 40 км от нашего Фирстово. Погостили. Там бабушке стало плохо, она слегла, стала прощаться, говорить, что своё отжила. Тетя Груня спросила: «Мама, неужели тебе нас не жалко, что же ты нас бросаешь? Живи!». На что бабушка ответила: «Что вас жалеть? Вы все взрослые. А вот Надьку жалко – Зинка-то вертоголовая оторвёт ей голову!»

Это были последние слова моей бабы Поли. Почему она так обо мне?!

Мне было 8 лет, когда родилась моя младшая сестра Надя. Мама работала в школе, бабушке тогда было за 80. Она укладывала сестру спать, сама ложилась на печку, а меня садила у люльки – покачивать и сторожить. Я же, думая, зачем сидеть, если обе спят, через окно убегала на улицу играть с подружками. И несколько раз прихватывала с собой младенца, как с куклой гуляла по деревне! Потому баба Поля перед смертью и опасалась за младшенькую – назвала меня вертоголовой. А сестра не пострадала – выросла, живёт в родных Б.-Уках, возглавляет Совет ветеранов.

Сын Евгений сделал для матери своими руками гроб, крест. Похоронил, как и хотела баба Поля. Это было в сентябре 1956 года. Со временем крест разрушился.

И вот прошлой осенью мой брат Женя (названный в честь дяди Евгения Лобанова), спустя 65 лет поставил памятник на могиле нашей любимой бабушки Лобановой Пелагеи Владимировны.

Источники

Зинаида Тикунова:

«Я не видела своего деда: его расстреляли за 10 лет до моего рождения»

«Баба Поля»