«Врач в отпуске? Накрылась посевная!»

Страх, обуявший суровых трактористов, впрочем, разительно отличался от того, что испытывали древние благородные барышни. Те все больше взглядов нескромных опасались да за честь дворянскую переживали сильно. А соускановские мужики шибко убоялись, что падут в жаркую пору от соблазнов зеленого змия.

 - И тогда же, начальник, вся посевная на… Насмарку, в общем, пойдет! - оправдывались они перед своим работодателем - местным фермером Сергеем Чередовым. - Мы тут покумекали, и нет у нас другого выхода, кроме как к наркологу ехать - кодироваться! Иначе же, правду говорим, вся посевная на…смарку…

Добровольно сдаться в руки нарколога решились семь человек. Сказано - сделано. Чередов погрузил всех в свою «газельку» и повез в райцентр. К новой трезвой жизни. Новая жизнь поначалу оказалась под большим вопросом. Тарский нарколог как раз за несколько дней до этого ушла в отпуск. Мужики приуныли:

- Накрылась посевная!

Но, по счастью, накролог никуда не уехала из Тары. Ее в спешном порядке вызвали на работу. Мужиков закодировали на год. На больший срок местный врач «зашивать» пьющих не берется - опыта такого нет. Довольные, все засобирались в обратный путь. Мужики были рады тому, что расстались со страхом начать посевную, а фермер Чередов тому, что потерял из своего кармана чуть больше восьми тысяч рублей - во столько ему обошлось кодирование семи работников. Ведь если бы мужики запили, и сорвалась посевная, убытки его хозяйство понесло бы в сотни, а может, и тысячи раз больше…

«Земли у нас много. Только хозяина у неё нет!»

- Эх, сколько же у нас земли! - восхищенно и одновременно раздосадованно повторял наш водитель Володя. - Нигде столько нет! И хозяина на ней тоже нет.То, что хозяина нет не только у земли, мы поняли, проехав чуть больше часа. Трасса стала напоминать лицо человека, переболевшего оспой. Причем в тяжелой форме. Ямки, ямы и ямищи разной ширины и глубины…

- Шумахера бы сюда! - восклицал Володя и, еле успевая крутить баранку, объезжал колдобины… - А два года назад вполне нормальная дорога была! Видно, так «хорошо» асфальт положили, что он долго не протянул…

Местами, чего греха таить, дорога была относительно хорошей. Не нужно было сидеть, вцепившись руками в кресло в ожидании очередной ямы, после попадания в которую нашу «семерку» подбрасывало так, что головы «здоровались» с крышей автомобиля. В эти редкие моменты на душе становилось светло и умиротворенно от красоты открывавшегося взгляду пейзажа - синего неба, зеленых лугов и лесов. А воздух был настолько «накачан» кислородом, что голова шла кругом с непривычки… Правда, портили все это великолепие встречающиеся то тут, то там полуразрушенные останки колхозных ферм с сохранившимися каким-то чудом проржавевшими и гнутыми табличками с гордыми названиями уже умерших хозяйств. «Вперед», «Победа», «Путь Ильича». Каркасы бывших свинарников и коровников напоминали скелеты динозавров или огромных морских чудищ, выброшенных на берег…

Еще одним напоминанием о загнувшихся колхозах стал памятник доярке, поставленный аккурат у дороги. Вид у Неизвестной Доярки был такой, точно ей стыдно и за отвалившуюся от ее ведра гипсовую ручку, и за то, что от фермы остались только она да стоящий рядом с ней гипсовый теленок.

До Тары добрались за четыре часа. У поворота на Соусканово пятеро джентльменов в красных жилетах возлежали на траве возле асфальтоукладчика и курили, задумчиво глядя в небо.

Асфальтоукладчик обнадежил - как знак того, что за дороги все-таки взялись. Но обнадежил ненадолго…

- Слышь, Михалыч! До Соусканово они, поди, и не доедут? - засомневался один из рабочих, услышав вопрос, верной ли дорогой движемся мы с товарищами. Михалыч, внимательно оглядев нашу «семерку» и почесав голову, вынес вердикт:

- Дождя вроде вчера не было…Техника у них некапризная - доедут поди…

Пятьдесят километров до деревни мы ползли почти столько же, сколько от Омска до Тары. Около трех часов. Асфальт закончился быстро и внезапно, как деньги, попавшие в руки пропойцы. Началась грунтовая дорога. Осенью и весной по такой пройдет разве что трактор или танк.

По пути попалось нам штук восемь магазинчиков с одинаковым названием - «Надежда». Главной надеждой селян, судя по ассортименту в них, были дешевое пиво, рыбные консервы, макароны и вонючие китайские резиновые сланцы.

- Ну зачем же вы так! - зарделась, оперевшись рубенсовскими формами о прилавок, продавщица одной из таких «Надежд». - У нас еще сок есть, газировка и пряники! Детям часто берут. А взрослые, конечно, все больше пивом отовариваются. Меня вот сегодня в семь утра местные мужики разбудили - здоровье, мол, поправить надо… Пошла, продала, а что делать? Односельчане. А дорогой ассортимент какой смысл делать - денег больших тут сроду ни у кого не водится…

«Ленин жил, Ленин пил, Ленин бросил пить…»

Фермера Чередова дома не оказалось.

- А Сережа с мамой в Таре! Хотели до вашего приезда быстро обернуться, но машина у них сломалась, - сообщила падчерица фермера Маша, девушка лет 13-ти. И грустно вздохнула, водружая на нос модные солнцезащитные очки. - Пойдемте, на ферму вас провожу. Меня сегодня дома оставили, а обычно мы каждые выходные в райцентре проводим! Я вот как только девятый класс окончу, уеду в город - скучно в деревне, делать совсем нечего…

Ферма оказалась в 5 минутах от кирпичного домика Чередовых. После обеда туда начали стекаться работники. Лица мужиков, облаченных в майки с трениками и защитного цвета панамы, были трезвы и красны. Красны от долгих часов, проведенных под солнцем во время состоявшейся-таки благодаря кодированию посевной.- Да все уже посеяли: и пшеницу, и горох, и лен…- посмеивается в усы Геннадий Петрович, ловко подцепляя ладошками то сигаретный мундштук, то кнут. На обеих руках Петровича нет пальцев.

- Авария какая, что ли?- интересуемся мы, кивая на культяшки.

- Да у нас тут у всех одна авария, - хмурится Петрович.

Лет 10 назад он то ли с расстройства, то ли по великому празднику, сейчас и не помнит уже точно, крепко загулял. Да так загулял, что упал в сугроб и проспал в снегу несколько часов. Пальцы пришлось ампутировать.

- С тех пор я ни капли! - говорит Петрович. - Так что мне никакое кодирование не требуется. Завязал. Да оно и хорошо, может, что так случилось. Детей достойно воспитал, внуки сейчас уже пошли… Все при делах, все в городе… А про кодирование вы у Ленина лучше спросите.

Оказалось, Ленин - местный ариец лет 30 - Вова Ленинг.

- Вы не смотрите, что у него лицо интеллигентное,- шутят мужики. - Хоть и немец, а пил, как русский!

- Ленин жил, Ленин пил, Ленин бросил пить,- решительно парирует Вова, надвигая поглубже панаму цвета хаки. - И не тянет даже! И жена довольна - не пилит, и голова не болит по утрам.

С тем, что хорошо, когда голова по утрам не болит, соглашаются все закодированные.

А еще хорошо, что денег, по сельским меркам, смогут много заработать.

- А то раньше бывало - выпьешь, загуляешь, а у тебя потом за прогулы высчитывают. И получается, что за лето ни фига не заработал,- рассказывают селяне. А сейчас каждый день - трезвый. Красота!

- А много у вас заработать можно?- интересуемся мы.

- Ну, тыщ восемь, а как уборочная начнется, то и все двадцать. Плюс опять же хозяйство у всех имеется - осенью мясо будет.

- И что, правда, совсем не тянет выпить?

- Совсем! Даже мыслей о выпивке нет! - суровеют мужики. - Эй, Жорик, ты уже второй литр тянешь - закосеешь! - бросают они потягивающему чай из железной кружки заведующему фермой.

На ферме Чередова из пятнадцати работников - десять кодированных. Семеро поехали к наркологу в этом году, трое посетили эскулапа еще раньше. Закодированные сейчас держатся особняком от других соускановских мужиков - чтобы не соблазняли. Впрочем, говорят, к ним с «интересными» предложениями теперь и не лезут. Хотя винно-водочный отдел местного магазинчика убытки по-прежнему не терпит. Кодировались в селе многие из полутораста оставшихся в нем жителей. Но прок был не у всех.

- Некоторые, бывало, утром съездят к врачу, а днем уже успешное кодирование отмечают, - говорит чернявый крепыш Владимир. - Вот так. Да это и понятно. Жизнь у нас нервная, переживаний много - за деревню, за молодежь, которая из деревни бежит. А что, извините, жрать будем, когда старшее поколение вымрет? У нас раньше большой совхоз был, и клуб, и спортплощадка. Ничего не осталось. Я в молодости вообще ни капли в рот не брал! А сейчас уже четвертый раз кодируюсь…

«Кодирование - всего лишь тросточка для бросающего пить»

Фермера Чередова мы застали в Таре, в мясном магазинчике, который Сергей Никитович недавно приобрел в собственность.

- Расширяемся потихоньку,- довольно улыбнулся он. - Сейчас у нас 500 голов свиней, осенью, думаю, прикупить коров, а потом и мясной цех. Пельмени будем делать и прочие полуфабрикаты из мяса.

Стильные льняные брюки, полосатая тенниска… Только яхты за спиной на хватает. Чередов мало напоминает эдакого крестьянина от сохи.

- А я ведь всю жизнь живу в Соусканово,- посмеивается фермер. - Уезжал, только когда в институте учился. Потом был главным инженером в сов-хозе. А в 98-м он развалился. Все имущество поделили поровну и раздали.

- А почему фермером только вы стали? Остальные запили, что ли?

- Так запили еще до того, как совхоз развалился! А потом еще сильнее пошло-поехало. Вначале нас, фермеров, семь человек было, а теперь эти шестеро у меня работают - не потянули и опять же запили. Это только в последнее время фермерам льготы какие-то дают и кредиты не на драконовских условиях. А поначалу-то очень тяжело было… А вообще, по-доброму крестьянские хозяйства надо поначалу от всех налогов освобождать и кредиты не на 5 лет, как у нас, а на 30 давать! Тогда бы и выкарабкалось сельское хозяйство… Ну ничего - прорвемся!

У меня вот уже многие работники закодировались, глядишь: втянутся и пить бросят.

- А деньги потом из зарплаты у них высчитывать будете?

- Да нет, если бы их на таких условиях к наркологу повезли, никто бы не согласился.

Эх, хотелось бы верить, что не начнут соускановские мужики пить через год…

Соускановцы рассказывают о своей жизни:

- Тут многое от самого человека зависит,- считает нарколог Тарской районной больницы Людмила Размерова. - Если не будет желания бросить, никакое кодирование не поможет. Например, с хозяйством Чередова я работаю не первый раз. Есть и такие работники, которые во второй и в третий раз приезжают. Кодирование - это, скорее, тросточка для бросающего пить, психологический тормоз…

Кстати, к наркологам ведут своих работников и фермеры из других районов.

Вопрос дня: как мы сможем победить пьянство на Руси?

Юрий ЕРОФЕЕВ, министр здравоохранения Омской области:

- Проблему нужно решать комплексно. Должно быть больше агрессивной социальной рекламы о вреде алкоголя с наглядной демонстрацией - к чему ведет пьянство. По большому счету, в первую очередь только страх смерти способен остановить человека. Также параллельно нужно вводить более жесткие запретительные меры - уменьшать места и ограничивать время продажи спиртного. А также увеличивать штрафы за появление в пьяном виде в общественных местах. А в тяжелых случаях - использовать психотерапию, в том числе и кодирование.

Александр БЕСЧАСТНЫХ, глава Оконешниковского района:

- К сожалению, и у нас такие истории, как в Таре, бывают. Знаете, в России пили всегда, при любых политических и социальных формациях. Скажу банальную вещь: когда человек при деле, работает, ему некогда выпивать. Ведь на селе меньше всего злоупотребляют алкоголем во время посевной и уборочной.

Владимир КАЗИМИРОВ, директор департамента дорожной деятельности и благоустройства мэрии Омска:

- Все начинается с семьи. К примеру, в моей никто алкоголь не употребляет. Ни жена, ни я сам, ни дети. Даже когда мы отмечаем праздники, у нас на столе стоят соки и минеральная вода. В любой другой семье дети и внуки тоже видят, какой культуры придерживаются их родные.

Валерий ДОЛГОВ, помощник прокурора Тевризского района:

- Мне кажется, что надо принимать серьезные и строгие меры к тем, кто злоупотребляет алкоголем. Я думаю, что наказание за употребление спиртного в общественных местах должно быть намного жестче, чем штраф.

Евгений БУДЗИНСКИЙ, психолог аварийноспасательной службы Омской области:

- Полностью запрещать спиртное нельзя - это только усилит процесс алкоголизации. Ведь чем больше запрещают, тем больше хочется. Работать над этой проблемой нужно в нескольких направлениях. Прежде всего необходимо учить людей искать удовольствие не в алкоголе. А врачам постоянно разъяснять, в чем состоит вред спиртного, чем оно опасно, когда употребляется в больших количествах.

Лариса ЦЫГАЛ, руководитель пресс-службы УВД по Омской области:

- Над решением этой проблемы бьются уже не одно столетие. И какого-то универсального способа нет. Думаю, когда у человека есть смысл жизни, тогда он и не будет тянуться к рюмке.

Александр ФАБРИЦИУС, чемпион России по автоспорту:

- Нужно строить больше спортивных объектов и оснащать секции инвентарем. Сейчас его очень не хватает. Родителям многих ребят приходится покупать экипировку за свой счет. И не всем это по карману. Нужно делать физкультуру доступнее. Считаю, что любая нация прежде всего сильна тогда, когда у нее есть культура и спортивная жизнь. Тогда выпивать будут лишь те, кому это предначертано судьбой, а остальные будут вести здоровый образ жизни.

Марат ШАФИКОВ, владелец бутика «Торнадо»:

- Я убежден: пьянство может победить только трезвость. Это научная аксиома, которая существует уже тысячу лет. Пока человек не осознает, что нужно бросить пить, - ничто ему не поможет. И принудительные кодирования в том числе. Надо показать, ради чего не стоит пить, - дать цель, зарплату поднять. Только так победим пьянство.

Дмитрий БАЖЕНОВ, партнер ЮНЕСКО в Омске:

- А нужно ли побеждать? На Руси закладывали за воротник всегда, это вопрос климатический и исторический. И при всех этих нюансах нам удается рождать гениев, держаться авторитетно на мировой арене. Если русские люди все разом бросят пить - это будут уже не русские люди!

Дмитрий КОЛПАКОВ, студент ОмГТУ:

- Будет альтернатива досугу с бутылкой, будет и меньше алкоголиков. В деревне же пойти некуда, кроме как в магазин! Да и с работой там напряженка, особенно зимой.

Наиль НАСРЕТДИНОВ, художник, телережиссер:

- Простой пример. В Омске совсем недавно проходил фестиваль «Лучшие спектакли «Золотой маски». Отличные постановки известных театров были представлены. Я не попал ни на один спектакль, поскольку цена на билет оказалась неподъемной даже для меня, а хотелось бы сходить не одному. Что говорить тогда о студенте, который хотел бы сводить на спектакль МХАТа свою девушку. В итоге студент с девушкой просто гуляют и зачастую пьют пиво. Дешевле. Так что основной залог в борьбе с пьянством - это борьба с бедностью.

Светлана КЫЧАНОВА, "Комсомольская Правда"